Ант Скаландис - Охота на Эльфа [= Скрытая угроза]

Ознакомительная версия.

Получалось, примерно следующее. Выхода у них не было. Никто, кроме этого неубиваемого террориста, не способен был помочь человечеству выжить.

Цирк на льду кончился. Начиналась космическая опера с откровенно опереточным сюжетом. Как руководитель творческого семинара фантастов я обсмеял бы такой сюжет, не дожидаясь иных мнений. С другой стороны, как благодарный зритель блок-бастеров я не отказался бы посмотреть нечто подобное при условии хорошей компьютерной графики и приглашения на главную роль Брюса Уиллиса. А кстати, Эльф был чем-то похож на него. Однако Тополь косился на меня серьезно и мрачно. Смотри, мол, дурень, это не кино. Ну, и действительно, с какой бы это радости Стиву Чиньо на старости лет в фантастическом боевике сниматься, да ещё в таком бездарном?

А ситуация в изложении старика Уруса выглядела вот как. У непутевых политиков по обе стороны океана опять стряслась большая беда. В очередной неистовой попытке передавить друг друга люди придумали новое абсолютное оружие. Даже не оружие, а просто наикратчайший путь к концу света. Охотясь друг за другом, сильные мира сего, наконец, поняли, что для победы совсем не обязательно отстреливать всех поодиночке, достаточно нескольким избранным попасть в точку сингулярности. А это такая специальная точка, где становится доступным АБСОЛЮТНО ВСЕ, ибо у находящегося в ней власть над миром безгранична. (Вот вам ещё одно объяснение происшедшего, не учтенное Грейвом!)

И они сумели найти путь в этот сомнительный эдем.

Вопрос: кто такие — они? Ответ: две самых могущественных организации на Земле. Сверхсекретная служба ИКС (Интернациональная Контрольная Служба), объединяющая практически все демократически настроенные силы планеты от американского АНБ до японской разведки. И — аналогично-симметричная, столь же глубоко запрятанная от посторонних глаз структура с невзрачной вывеской ЧГУ (Четырнадцатое Главное Управление, якобы ФСБ), в действительности давно подмявшая под себя не только родную ФСБ, но и все дружественные ей спецслужбы в тоталитарных странах. (Я слушал и умилялся этим формулировкам.)

Они нашли точку сингулярности вместе. По-другому и быть не могло. Но ни те, ни другие ничего не поняли. Никому из них по положению и по роду деятельности не полагалось верить в чудеса. А разложить странное явление на рациональные составляющие никак не удавалось ни тем, ни другим. И все было б хорошо, если б так и закончилось двумя-тремя нелепыми отчетами, которые начальство в подобных случаях торопливо прячет под сукно. Но среди тех, кто оказался в точке сингулярности, были ещё и достаточно случайные люди: писатели, романтики, разгильдяи… А вот это уже грозило очень серьезным нарушением равновесия в мире.

Эльфу вменялось в обязанность ни много, ни мало — восстановить поколебавшийся порядок. Как? Нет, опять не угадали. И здесь обошлось без душегубства. Уничтожать персонально каждого, побывавшего там, не просили. Вежливо прокомментировали, что этот способ обкатывался в истории не однажды, результаты давал, разные — от стопроцентных до никаких. Но в данном случае классический подход спецслужб всех времен и народов не годился принципиально. Почему? Ну, как водится у них, у Владык, это не объяснялось. Однако план разработали подробный. Вот только на первый (да и на сто двадцать первый) взгляд, полный абсурда. Ну, действительно: почему вдруг свет в очередной раз сошелся клином на России? И, что особенно смешно, на её экономической политике. От успехов в такой сугубо частной области ни с того, ни с сего зависела дальнейшая история человечества.

Я-то сразу и, признаться, с известной тоскою, узнавал дивную внелогическую манеру наших тибетских братьев по разуму. А вот что себе думал сугубо практический человек по имени Эльф, трудно сказать. Во всю эту чушню он, конечно, не верил — улыбчивые глаза выдавали на раз. Однако работу парню предлагали понятную, знакомую, и отказываться было грех. По существу, от него требовали одной элементарной вещи: предотвратить очередной заговор, очередную попытку глобальной диверсии, злонамеренного сталкивания десятков стран в пучину экономического хаоса. «Пацаны, не вопрос!» — читалось на лице бывалого террориста.

А пресловутый дед Урус, закончив свой пафосный монолог, снова долго молчал, глядел на звезды, потом повернулся к Эльфу и спросил:

— Так вы готовы?

— Всегда готов! — по-пионерски салютовал Эльф.

Молодец! Он оставался верен себе. Своему скепсису, своим шуткам. Это вызывало уважение и симпатию. Его супергеройство не было декларативным, показным, наоборот — огромная скрытая сила ощущалась в каждом движении, в каждом слове и взгляде. И вместе с тем некое прямо противоположное чувство к этому человеку неудержимо нарастало у меня в душе. Страх? Осуждение? Брезгливость? (Все-таки он профессиональный убийца!) Нет, тут что-то другое. Соперничество? Ближе, ближе… Значит, зависть? Или ревность? Во, сказанул-то! Кого и что мне было делить с незнакомым человеком? Может, работу, миссию?..

От этих мыслей отвлекла громкая реплика с экрана, произнесенная старым знакомцем Стивом. Какие-то предыдущие слова я элементарно прослушал.

— Ну, вот и славно, дружище. Отправляйтесь, — напутствовал нашего героя Чиньо. — В добрый час!

Впрочем, все это было уже несущественно. Пленка закончилась, по экрану побежали серые полосы, Тополь резко поднялся и, выдернув свою информационную бомбу из кассетоприемника, решительно швырнул её в холодный камин. Я не успел спросить, что он собирается делать — так стремительны оказались его движения. Листы с заключением ЧГУ уже лежали там же, на давно остывших угольях, когда Тополь извлек маленький баллончик размером чуть больше зажигалки и плеснул в камин огненной струей.

Таких игрушек мне ещё не доводилось видеть.

— Карманный огнемет? Удобно, — оценил я.

Кассета плавилась, трещала и кукожилась, объятая пузырящимся напалмом. А бумаги уже просто не было.

От этого ритуального сожжения у меня немедленно и очень сильно заболела голова, я выпил изысканный коньяк, как водку, и тут же налил себе еще.

— Думаю, теперь ты понял главное, — как-то невпопад прокомментировал Тополь, и вдруг засобирался.

Я хотел сказать ему, что ровным счетом ничего не понял, и что главная для меня по-прежнему Белка, мысли о ней, о том, как она там кувыркается с умопомрачительным мулатом; а также о Паулине, которая делает сейчас минет рекламщику Рольфу Витке, она набрала полон рот шампанского, смешно надула щеки, и пузырики игристого вина, лопаясь, щекочут чувствительную кожу и ему, и ей, и все это могло бы происходить со мною…

Вот чем была занята моя голова, вместо мрачного Грейва, лихого Эльфа и всех этих провинциальных артистов с накладными бородами.

Но я решил избавить Тополя от подобных откровений, и просто вежливо проводил его до дверей. Он просил не затягивать с конкретными вопросами, если таковые возникнут, обещал сам держать в курсе всех новостей. И, наконец, вспомнил перед самым уходом. Очевидно, тоже не случайно.

— Ты знаком с Дитмаром Линдеманном?

— Шапочно, — сказал я. — Виделись на каких-то бизнес-ланчах. Раза два на переговорах. В берлинских, точнее даже в германских финансовых кругах мимо такой фигуры пройти трудно.

— Так вот, Миша, аккуратно наведи о нем справки. И попробуй встретиться невзначай. Но только невзначай. Никакой нарочитой активности. Ты понял? Это может быть очень важно для нас.

— Понял, — кивнул я, — про старика Дита сообщу.

А про себя подумал, уже простившись с Горбовским: «Ну, полная каша у них! При чем здесь германский большой бизнес?»

Все, ребята. Ну вас к черту! Настал момент решить, как именно я буду ждать Белку. Времени до утра оставалось изрядно.

Можно было тривиально лечь спать: недосып накопился за много дней. Но после встречи с Горбовским сна, как водится ни в одном глазу. И что же теперь — терзать себя воображаемыми картинками одна другой хлеще или пригласить девушку-проститутку? И то и другое — бред. Не слишком долго размышляя, я накатил ещё коньячку, лег и включил телевизор. Потом нашарил среди множества спутниковых каналов французский эротический, повосхищался тонкими изысками парижских умельцев, переключился на шведскую программу — попроще, погрубее, более откровенную, наконец, самое разнузданное шоу, практически уже порнотень поймал на польском телевидении. В итоге я добился, чего хотел: резкое возбуждение, которое вызывали варшавские развратницы, сменилось здоровой зевотой, и глазки мои слиплись, едва погас экран.

А Белка разбудила меня около часу дня нежным поцелуем и словами:

— Я уже помылась. Хочешь меня?

— Хочу, — ответил я честно. — Только сначала расскажи.

— Ты будешь ревновать и злиться.

— Нет, — пообещал я.

А вот рассказывать она как раз и не умела. То есть глупо стеснялась, как девушка-гимназистка. Мешало ложно понимаемое чувство вины. Я совершенно не злился. Ревновал — да, но ровно в той степени, в какой это было необходимо как острая пикантная приправа к нежным чувствам и страсти. Я ещё раз открывал для себя совершенно новую Белку и наслаждался этим. Сам процесс вытягивания из неё подробностей возбуждал сильнее всяких стриптизов и эротического массажа. Хотя подробности и оказались несколько скучноватыми. Парень-мулат с литыми мускулами и фантастической подвижностью всего тела демонстрировал в сексе абсолютный примитив: не человек, а какой-то отбойный молоток. По разряду «предварительная игра» предлагался дилетантский набор наскоро заученных ласк, не доставлявших радости самому умельцу, а половой акт выполнялся как чисто спортивное упражнение, при этом от перемены поз загадочным образом абсолютно не менялись ощущения. В общем, Белка толком и не поняла, удалось ли ей добраться до финиша.

Ознакомительная версия.